Бизнес-омбудсмен Георгий Дыханов: «4 из 5 решений ухудшают положение бизнеса»

28 Декабря 2015

В интервью «Новому Калининграду.Ru» уполномоченный по правам предпринимателей Георгий Дыханов рассказал о том, почему власть не слышит бизнес, во что это может вылиться, отчего аргументы чиновников, не желающих в кризис снижать налоги несостоятельны, и почему попытки регулировать цену жилья административными мерами обречены на провал.

«Бизнес слушают, но не слышат»

— Какова была динамика обращений предпринимателей в аппарат бизнес-омбудсмена в 2015 году? Их число увеличилось?

— На сегодняшний день мы зарегистрировали 214 письменных жалоб с начала работы аппарата уполномоченного. Из них более 90 поступили в нынешнем году. Количество письменных жалоб растёт, и причин тому две. Во-первых, институт уполномоченного стал более известен, люди больше обращаются. Во-вторых, ситуация в бизнесе ухудшается. Как в знаменитой работе Ленина, «шаг вперёд, два шага назад». Несмотря на риторику «бизнес надо прекращать кошмарить», «бизнесу надо помогать расти», «бизнес нужно поддерживать», четыре из пяти решений, касающихся бизнеса, ухудшают его положение.

— А если смотреть структурно, на что чаще жалуются предприниматели?

— Жалобы можно разделить на три основные категории. Первая — жалобы на действия или бездействие правоохранительных органов, полиции. Незаконное преследование, в том числе и уголовное, или наоборот, бездействие — когда есть явные основания, но дела не возбуждаются.

Вторая группа жалоб связана с контрольно-надзорным административным давлением на бизнес. Необоснованные и несоразмерные штрафы, в первую очередь.

Третья группа — наиболее сложные дела, где есть целый комплекс различных проблем. Например, к моему удивлению, более десятка жалоб только в этом году касаются рейдерских захватов и попыток таких захватов.

— То есть, таких случаев становится больше?

— К сожалению, да. Причём захваты происходят не такими изощрёнными способами, как в прошлом, без использования разных охранных структур, ЧОПов, без «маски-шоу». Они происходят просто на бумажном уровне.

— Люди приходят в свою фирму и понимают, что это уже не их фирма?

— Да, как в одном из случаев, когда генеральный директор компании пришёл в очередной раз сдавать налоговую отчётность, а ему и говорят: вы уже не директор. А он говорит, мол, я же ещё и учредитель! А ему отвечают: нет, вы уже и не учредитель. При помощи бумажных инструментов, зачастую с участием нотариусов. Хотя они, конечно, этого не подтверждают — но как они могли заверить поддельную подпись?

Но всё это — конкретные жалобы на действия власти. Обращений, конечно, больше, и там преобладают общеэкономические вопросы — тарифы, проблемы 2016 года, проблемы субсидий, неэффективность программ поддержки предпринимательства, фондов, занимающихся их реализацией.

— Насколько эффективно вам удаётся обрабатывать жалобы и обращения и, собственно, защищать права предпринимателей?

— Есть общая цифра: порядка 60 процентов жалоб и обращений мы удовлетворяем, решаем в пользу предпринимателей. К примеру, бывает 2–3 нарушения, связанные с одной ситуацией, одно удаётся отстоять, а второе — нет. Или, к примеру, в части требований предприниматель оказывается неправ.

— Среди ваших функций — связь между бизнесом и властью. Тем более, что вы работаете за бюджетные деньги. Чем ближе мы к апрелю 2016 года, тем взаимодействие между властью и бизнесом становится более критичным для существования последнего. Если раньше основным желанием бизнеса было «не мешайте нам работать», то теперь существование множества предприятий зависит от государственных субсидий. Насколько это взаимодействие сегодня эффективно, насколько оно отвечает вызовам непростого времени?

— Не могу сказать, что я удовлетворён качеством этого взаимодействия. Не то чтобы его вообще не было, тем более что не во всех регионах есть диалог бизнеса и власти. У нас он существует, но его качество меня не очень удовлетворяет. Потому что бизнес часто не слышат. Слушают, но не слышат.

— Но ведь это двусторонний процесс. На последнем крупном круглом столе, посвящённом вступлению в силу нового Таможенного кодекса ЕАЭС дискуссия довольно быстро переползла на тему «проблемы-2016» . Я был удивлён тому, что не один и не два, а сразу несколько предпринимателей попросту не видели разницы между таможенными льготами и налоговыми, «старой» и «новой» особыми экономическими зонами, 16-ФЗ и 13-ФЗ . Бизнес всё же должен ориентироваться в пространстве, в котором существует?

— В том-то и дело, что не должен. Бизнес должен делать одно — создавать добавленную стоимость, развивая тем самым экономику. Он не должен постоянно заниматься изучением законов и их изменений. Он не должен разбираться в чиновничьих интригах, в причинах, по которым протащили тот или иной законопроект. Особенно малый бизнес. Которого у нас в Калининграде 99 процентов. Из 76 тыс субъектов предпринимательства, ООО и ИП, средних предприятий всего лишь 50–60. А крупные можно посчитать по пальцам.

— При этом у нас есть определённый перекос — малого бизнеса много, он создаёт большое количество рабочих мест, речь о сотне с лишним тысяч рабочих мест, но большую часть ВРП генерирует крупный бизнес. Который, в свою очередь, крупным работодателем не является.

— Но такая ситуация во всей стране. Ситуация с налогами ещё более перекошенная, крупный бизнес даёт около 70–80 процентов поступлений в бюджет. Ну и что? В чём проблема-то? Мы что, создали для малого бизнеса все необходимые условия?

— Я подозреваю, что в изрядной степени недостаток внимания и понимания интересов малого бизнеса со стороны власти объясняется именно его незначительной ролью в налоговых поступлениях, в макроэкономических показателях вроде ВРП. С этой точки зрения малый бизнес не так полезен; он полезен с точки зрения социальной ситуации, он даёт людям рабочие места. Кстати, именно по этой причине, вероятно, пресловутая субсидия на решение «проблемы-2016» по факту компенсирует таможенные пошлины, но формально называется «на поддержку рынка труда».

— Поймите: в сырьевой стране, которой является Россия, другого отношения к малому бизнесу быть не может. Если мы не стремимся уйти к несырьевой экономике. Вроде бы говорим, что стремимся, что хотим развивать бизнес в других сферах. Но все сырьевые государстве так или иначе тяготеют к олигархии. На словах мы хотим уйти от сырьевой модели к несырьевой, а на деле мы показываем, что малый бизнес никому кроме самого себя не нужен. Декларации слегка отличаются от действий.

В данном случае я считаю, что позиция властей по отношению к малому бизнесу во многих регионах, в том числе и в нашем, неадекватна той ситуации, которая складывается в стране. Мы пытаемся уйти от сырьевой модели, в то же время показываем, что малый бизнес — это какая-то незначительная мелочь, недостойная внимания.

Такая же риторика слышна и по поводу самозанятых. Мы предлагали принять для них закон, выдавать патенты за 20 тыс рублей. Чтобы они больше никуда не ходили, ни в какие социальные и пенсионные фонды. Сейчас систему усложнили настолько, что предпринимателю некогда заниматься своим прямым делом, создавать добавленную стоимость. Он должен ходить в торгово-промышленную палату, разбираться в вопросах Таможенного кодекса ЕАЭС, разбираться в вопросах трудового законодательства, в вопросах противопожарной охраны и ещё в пятидесяти разных темах. Когда ему заниматься поставщиками, покупателями, развивать сервис, обучать персонал, чтоб он в единицу времени мог производить больше? Он должен заниматься общением с налоговой, с фондом соцстрахования, он должен ходить туда как на работу. Это абсолютно неэффективная и неадекватная позиция, с моей точки зрения.

«Аргументы минфина несостоятельны»

«Не надо упираться в субсидии, это ерунда, никому они не нужны, когда помогают сотне предприятий из нескольких тысяч. Это просто раздача слоников, собрали «своих» и раздали, кому угодно. Крестьянско-фермерские хозяйства получают субсидии? На примере Озёрского района могу рассказать. На весь район было выделено 650 млн рублей, 600 млн из них достались «Мираторгу», 20 млн — братьям Долговым, 20 млн — Лужкову, 10 млн — ещё кому-то. Никто из фермеров не получил ничего». Депутат облдумы, лидер отделения «Опоры России» Сергей Фирсиков на «Форуме действий» ОНФ.

— Недавно случился довольно важный, на мой взгляд, инцидент. Депутат облдумы, единоросс, бывший статист на праймериз перед выборами Николая Цуканова, глава отделения «Опоры России» Сергей Фирсиков на форуме Общероссийского народного фронта совершил настоящий каминг-аут , резко раскритиковав усилия власти по поддержке бизнеса в весьма резких выражениях. Позволю себе использовать несколько тезисов, которыми оперировал Фирсиков, и попрошу вас их прокомментировать, потому что они очень близки к вашей сфере деятельности.

— Давайте попробуем.

— Фирсиков довольно критично отзывался о механизмах распределения субсидий, в первую очередь в сельском хозяйстве. Говорил, что никто не понимает, как они раздаются, а раздаются они «между своими», крупными компаниями, рядовые фермеры при этом ничего получить не могут. Как вам кажется, насколько очевиден и эффективен этот процесс сегодня?

— Не всегда эффективен и не всегда прозрачен. Есть три вида основных субсидий: сельскохозяйственные, идущие по линии министерства по промышленной политике области, через региональный фонд поддержки предпринимательства, ну и те, которые будут распределяться с 2016 года. В целом, любые субсидии подразумевают несправедливость, субъективность, неочевидность. Одному даёшь, другому не даёшь.

— Отчего же не сделать простые и понятные правила, а когда не хватает на всех, рейтинговать, давать на конкурсной основе?

— Так легко попасть в ещё более сложную ситуацию. Понятия справедливости и необходимости входят в противоречие.

— То ли дать субсидию тем, кто и без того достаточно стабилен и сможет превратить её в ту самую добавленную стоимость, о которой вы говорите — или дать её тем, кто без неё попросту умрёт, без гарантий эффективности таких псевдоинвестиций?

— Нужно чётко определиться на принципиальном уровне, но этой определённости не существует. Сегодня мы решаем так, завтра мы решаем этак.

Самые справедливые и бесспорные субсидии всегда были в сельском хозяйстве. На литр молока, на единицу техники, на литр топлива.

— Но сейчас наиболее крупные субсидии выделяются крупным сельхозпредприятиям, которые инвестируют кредитные средства, полученные, опять же, на условиях субсидирования процентной ставки.

«Все исчерпывающие меры поддержки бизнеса нами, по нашему мнению, приняты. Если нужны дополнительные меры, они должны быть точечными и адресными. Я думаю, что малому и среднему бизнесу необходимо с министерством промышленности, министерством экономики эти меры обсудить, обсудить возможности регионального бюджета». Губернатор Калининградской области Николай Цуканов.

— Да, но они рискуют, в том числе своим благополучием. В этом суть предпринимательства, отличие предпринимателя от остальных людей.

— Второй повод для негодования Сергея Фирсикова, настоящий крик души с его стороны — ставка упрощённого налогообложения, которая до сих пор не снижена в нашем регионе, в отличие от 69 других субъектов РФ. Несмотря на то, что на необходимость снижения налогообложения малого и среднего бизнеса указывал ещё в 2011 году тогда премьер-министр Владимир Путин. Всё, на что пошло правительство области — это снижение ставки для индивидуальных предпринимателей, за месяц до выборов Николая Цуканова. 69 субъектов РФ — это подавляющее большинство, все побежали, а мы сидим. Насколько объективна позиция наших чиновников? Они, по-видимому , опасаются выпадающих доходов в ситуации напряжённого бюджета.

— Аргументы регионального министерства финансов в данной ситуации несостоятельны. «Выпадать» доходы будут от повышения налогов. Тем более, что у нас, по сравнению с другими регионами, большое количество субъектов малого и среднего предпринимательства, да и сами люди более предприимчивые, что свойственно приграничным районам.

Мало того, у нас очень большой теневой оборот. Если в России теневой бизнес составляет менее 50 процентов, то у нас этот показатель — больше 60 процентов. Соответственно, главная задача, с моей точки зрения, вывод из тени тех, кто там находится. Снижая налоги, обеспечивая стабильность. Это различные автомастерские, домашние парикмахерские, продажа товаров через границу. В легальных размерах, речь не идёт о «чёрном» бизнесе, но о «сером». Наш минфин, к сожалению, несостоятелен в этом вопросе. Он не просчитывает, как других 69 регионах, что при снижении налогового бремени увеличивается объем собранных налогов. По 20 тыс могут заплатить тысяча предпринимателей, а по 40 тыс — уже в разы меньше.

Если минфин неспособен просчитать это самостоятельно, он должен заказывать исследования в специализированных институтах. Их крики бизнесу «ну вы посчитайте, как вы увеличите сборы налогов, если мы их снизим», бесполезны. Это разговор слепого с глухим.

«Я настаиваю на том, чтобы один из пунктов резолюции был посвящён ставке по «упрощёнке». 69 регионов нашли возможность снизить ставку по УСН с 15 до 6 процентов, в следующем году снижение будет с 6 до 1 процента. В Калининградской области соответствующий законопроект был отклонён областной Думой! У нас правительство равно Думе, а Дума равна правительству. Большинство в областной Думе — члены фракции «Единой России». Они решают на фракции, как голосовать. По первому пункту за, по второму против, по третьему — воздержаться, и так далее». Депутат облдумы, лидер отделения «Опоры России» Сергей Фирсиков на «Форуме действий» ОНФ.

— Регулирование ставки УСН — компетенция правительства, соответствующее решение должна одобрить облдума. В которой, как верно подметил Сергей Фирсиков, за что правительство скажет, за то депутаты и голосуют. Ни та, ни другая ветвь власти делать, очевидно, не намерены. Кто же в силах заставить их изменить позицию? Не хочется звать людей на баррикады, но мы все помним, что заставило снизить ставки транспортного налога предыдущего губернатора. Опять нужно идти на площадь и махать флагами?

— К сожалению, это всё к той же теме качества диалога между властью и бизнесом. По тому же налогу на имущество юрлиц нашу позицию правительство и дума до конца услышали.

— Может быть, какие-то федеральные структуры способны повлиять на ситуацию? Если первое лицо государства об этом говорит, совершенно недвусмысленно, вряд ли позиция Путина изменилась с 2011 года. Может, федеральный бизнес-омбудсмен может помочь? Я думаю, если из администрации президента позвонят Цуканову и скажут: «Николай Николаевич, что-то вы недостаточно заботитесь о малом и среднем бизнесе», он побежит снижать ставку по «упрощёнке» с такой скоростью, что, как говорится, «волосы назад».

— Есть и такой инструмент, думаю, что мы им воспользуемся. Но здесь главное не затягивать, потому что малый бизнес будет и дальше уходить в тень. Сейчас около 105 тыс жителей области работают неизвестно где. Это данные баланса трудовых ресурсов, у нас есть люди, работающие на легальных рабочих местах, есть люди, являющиеся предпринимателями, и есть те, кто стоит на учёте на бирже труда. А 105 тыс человек из примерно полумиллиона работоспособного и экономически активного населения региона — нигде. Но они как-то живут! Если они не работают, не являются предпринимателями, не трудятся в госсекторе, не стоят на учёте как безработные — где они? Ну, а будет, например, 200 тыс человек, работающих «втёмную». А потом мы будем задавать вопросы — ну как же, мы ведь этих людей лечим, даём им места в детсадах и школах, а они никак не участвуют в экономической жизни. Вот что будет, если не случится тот жёсткий сценарий, о котором вы упомянули.

— Ну народ-то у нас достаточно реактивный. Другое дело, что для «жёсткого сценария» нужен некий катализатор, и обычно он лежит в политической плоскости. Если вспоминать тот же 2010 год — тогда политический конфликт наложился на сложную социально-экономическую обстановку и выплеснулся на улицы.

— Всегда существует целый букет причин. Но второй путь решения этой проблемы — поставить на место ситуацию с точки зрения разделения властей. У нас есть власть исполнительная, у нас есть власть законодательная. Почему они слились в экстазе по многим вопросам, мне непонятно. В 2016 году будут выборы, давайте внимательнее смотреть на тех, кого мы будем выбирать, может быть состав новой думы будет немного другим. И она будет настоящим противовесом необоснованным решениям правительства. Непродуманных решений, которые законодательная власть могла бы остановить, достаточно.

Третий путь — обратить внимание федеральных властей на то, что в регионе происходит резкое ухудшение социально-экономической ситуации благодаря неуклюжим действиям исполнительной власти.

«Люди будут уходить в тень, экономика — сжиматься»

— Вы упомянули налог на имущество юрлиц. Законопроект был принят , принят в изменённом виде, но даже в такой форме он устраивает не всех. Минфин заявил, что «ситуация далека от критической» и не видит рисков в повышении ставок налога на имущество организаций. Вы согласны с такой оценкой ситуации со стороны министра Порембского?

— Нет, не согласен. Я думаю, что ситуация недостаточно глубоко просчитана. Они считали, что изменение системы сбора налога затронет только крупных владельцев деловых и торговых центров. Но там арендуют торговые площади мелкие предприниматели. В минфине не видят всю цепочку создания добавленной стоимости. Осознанно или неосознанно — сложный вопрос. Но новый закон отразится на всех арендаторах, они включат дополнительные расходы в цены товара, таким образом мы «разгоняем» инфляцию.

Ситуация аналогична знаменитому сбору за пользование федеральными трассами; точно такая же дискуссия была у нас в Москве с представителями Минэкономразвития РФ. Они говорили, что существующая ставка не способна значительно отразиться на стоимости продуктов, повышение цены какого-нибудь среднестатистического йогурта не превысит 0,2 процента.

— В итоге, ситуация получила забавное продолжение — Путин подписал закон, снижающий в 90 раз суммы штрафов за неуплату сбора большегрузами, тем самым фактически предложил не платить эти сборы.

— В целом, мы это и предлагали. Теоретически, система правильная, нужно прекращать «чёрные» перевозки. Но, во-первых, система должна быть отработана в тестовом режиме, без резких наказаний за нарушения, чтобы выявить все подводные камни. Во-вторых — снизить плату до минимально приемлемой. Иначе мы побуждаем ещё больше людей переходить в теневой сегмент.

— Представители ассоциаций производителей продуктов питания обращались к Медведеву с тем, что сразу три сбора, которые якобы идут на поддержание дорог в порядке — транспортный налог, акцизы на топливо и, теперь, «Платон», это чересчур дохрена.

— Причём речь только о федеральных трассах. Сейчас многие губернаторы стали предлагать ввести подобные сборы для региональных дорог, ведь дальнобойщики, по их мнению, съедут с федеральных трасс и поедут по областным.

Когда складываются все факторы — и рост расходов производителей, и новые траты перевозчиков, и расходы на упаковку, то рост конечной цены того же самого йогурта будет вовсе не 0,2 процента, а гораздо больше.

Так же себя ведёт и наш минфин в ситуации с налогом на недвижимость. Он не видит, как он «подсадит» экономику нашего региона. Чётких расчётов мы от них не получили, а услышали предложение вроде «вы сами посчитайте и нам докажите». Но докажет жизнь, тем, что люди будут уходить в тень, а экономика — сжиматься. Что мы сейчас и наблюдаем.

— Кстати, комментируя ситуацию с принятием законопроекте о налоге на недвижимость юрлиц, глава бюджетного комитета Валерий Фролов довольно резко прошёлся по вашей персоне. Мол, все ходили законопроект обсуждать, а бизнес-омбудсмен не ходил и на комитете не появлялся. «Нужен ли нашим бизнесменам такой институт?» — задал вопрос Фролов. Что вы можете ему ответить?

— Законопроект обсуждали на всех возможных площадках, в первую очередь — непосредственно с минфином, где решение реально принималось. Я обсуждал этот вопрос с вице-премьером Антоном Алихановым, с заместителем председателя облдумы. Если бы депутат Фролов и его комитет нёсли ответственность за принимаемые облдумой решения, то мы бы обсуждали и с ним. К сожалению, я не увидел в его комитете людей, которые готовы услышать сторону бизнеса. Да, в момент, когда законопроект рассматривал комитет, я был в командировке. Я бы пришёл и туда, у меня нет личных симпатий или антипатий. Но фактически к этому моменту все решения уже были приняты. Так что комитет был чистой формальностью.

Законопроектом, одобренным областной Думой , устанавливается необлагаемая налоговая база площадью 300 квадратных метров. В 2016 году налог будут платить только иностранные компании и строительные компании за непроданные квартиры. Ставка налога на 2016 год устанавливается в размере 0,75% от кадастровой стоимости недвижимости. В 2017 году по новой системе начнут платить налог торговые и деловые центры. Ставка в 2017 году составит 1%. В 2018, 2019 — 1,5%. В 2020 году — 2%.

— Насколько компромиссным является тот вариант законопроекта, который был принят? Всё же, смягчить его удалось, в 2016 году и ставки пониже, и число плательщиков не так велико, в 2017 году ситуация будет ужесточаться. Насколько удалось подвинуть правительство в его аппетитах?

— Удалось подвинуть ровно наполовину от той позиции, которую занимало правительство области. А нужно было подвинуть на три четверти. Но, к сожалению, получилось так. Я не понимаю позицию правительства, я не понимаю, чего они хотят достичь. Лишние 100–120 млн рублей в бюджет не спасут его, но бизнеса угробят много и экономике нанесут значительный ущерб. При этом я думаю, что соберут меньше, чем планируют. Нам предстоит очень большая битва где-то в конце 2016 года, когда появится новая кадастровая оценка. Я думаю, что нас ожидает череда судов, согласительных комиссий по кадастровой оценке.

Самое главное — мы создаём крайне непонятную ситуацию для бизнеса. Предприятие создаёт бизнес-план, минимум на год, а нормальное — на 3–5 лет. Но как можно посчитать себестоимость своей продукции, если даже не представляешь, сколько будешь платить налогов? Непонятно, какой будет кадастр, примерно понятно, какой будет ставка. Как можно инвестировать во что-то, если не можешь посчитать себестоимость?

Пока что кадастровая оценка не отличалась справедливостью по отношению к большинству предприятий. Мы создаём нестабильность, тогда как многие регионы вообще отказались от этого налога.

Мне абсолютно непонятно, чего добиваются законодатели. Из моих разговоров с депутатами я не понимаю цели. Единственный аргумент, который я слышал — «население нас не поймёт». Но я не помню, чтобы когда-нибудь население голосовало за повышение налогов.

«Мы ставим эксперименты на согражданах»

«Надо понимать: если кадастровая стоимость будет объективной, будет совпадать с параметрами оценочной стоимости, имеющейся в балансе предприятий, то появится экономия. Но лес рубят — щепки летят, страдает малый бизнес, работающий по «упрощёнке», под общую ситуацию попали строители. Я понимаю, что в кризис их лучше бы вообще холить и лелеять, с другой стороны, это явная мотивация к тому, чтобы они скидывали цены и распродавали жилплощадь». Президент Калининградской торгово-промышленной палаты Алексей Зиновьев.

— Одна из целей новой системы налогообложения юрлиц — повлиять на застройщиков, чтобы те снижали цены на нераспроданное жильё, которого у нас, как выясняется, крайне много. По разным оценкам, до 45 процентов в целом и 20–25 процентов от введённого за последний год. Аргумент такой: новая ставка налога понудит застрощиков снижать цены, чтобы не платить налог. Верите ли вы в работоспособность такой конструкции? Я уже лет десять наблюдаю за способами, которыми власти пытаются заставить строителей снижать цены на жильё, и все они оказались неработоспособными.

— Это гипотеза, которая не имеет реальных подтверждений. Таких гипотез много; мы постоянно ставим эксперименты на своих согражданах. Кстати, один из аргументов минфина звучал следующим образом: давайте мы введём налог таким образом, а потом посмотрим, если будет совсем тяжело, снизим. Не припомню в истории нашего региона, чтобы мы снижали какие-то налоги. Давайте прекратим ставить эксперименты на людях! И всем будет жить гораздо проще.

Рынок недвижимости регулирует сам себя. Все попытки регулировать его налогами абсолютно неправильны. Стоимость квадратного метра у нас и так невысока. Потому что она в принципе, в любой экономике, должна примерно равняться среднемесячному размеру оплаты труда.

— Ну, если использовать официальные данные Росстата, то у нас-то разница тысяч на 10–15 рублей.

— Да, но и не как в Москве, там стоимость квадрата в разы выше, чем среднемесячная оплата труда. Причём брать нужно не среднемесячную, а среднемедианную, потому что в среднемесячную входит, в том числе, зарплата чиновников до ста тысяч рублей, и зарплаты в сельской местности, 10–12 тыс рублей, таких людей намного больше.

Так что в принципе у нас не такая высокая стоимость жилья. Нужно стимулировать спрос, нужно понимать, почему люди не могут позволить себе такое, достаточно недорогое жильё. По сравнению с другими регионами, с другими странами, если хотите.

Нужно менять программы ипотеки, процентные ставки у нас нереальные, люди не могут позволить себе ипотеку — это проблема. А принуждение к снижению цены это неправильно.

— Плюс, я полагаю, застройщики не снижают цену на жилье в том числе потому что закредитованы, а не только из-за своей бесконечной алчности.

— Я далёк от мысли, что они сверхнавариваются. Процентные ставки актуальны и для них, они находятся в тех же кредитных тисках. Плюс, мы не учитываем административные риски, которых в строительстве очень и очень много. Они рукотворны, созданы нами. И строитель, идя на этот риск, должен иметь доходность, которая соответствует риску. Именно поэтому в этой сфере высока рентабельность. Если в сетевой торговле она составляет около 3 процентов, то здесь — 20, 30, 50, даже 100 процентов. Потому что строитель может потерять всё, у нас много таких примеров.

Нужно поддерживать спрос. Во всех странах и всегда программы, направленные на поддержание спроса, были удачными. Деньги нужно давать людям, а они проголосуют этими деньгами, к кому из предпринимателей пойти и какую квартиру купить.

Источник: http://nordfo.ru/biznesombudsmen-georgiy-dyihanov-4-iz-5-resheniy-uhudshayut-polojenie-biznesa

Региональное отделение:  Калининградское региональное сообщество