Виктор Плескачевский: «Лицензирование уже не вернуть»

2 Июня 2014

- Виктор Семенович, сейчас в Госдуме находятся сразу два законопроекта, посвященные регулированию деятельнос­ти по управлению многоквартирными домами. Один из них (№ 623780-5), предлагающий введение обязательного саморегулирования в этой сфере, был принят в первом чтении в мае 2012 г., и дело дальше не пошло. И вот недавно депутаты внесли законопроект № ­448902-6, предполагающий лицензирование деятельности по управлению, содержанию и ремонту многоквартирных домов. И это в то время, когда на рынке данных услуг уже несколько лет развивается добровольное саморегулирование. Не является ли такая ситуация свидетельством кризиса саморегулирования?

- Отчасти это так, кризис есть. Но нужно разобраться, где, собственно, кризис: в саморегулировании или в государственном отношении к нему. Когда мы еще в 2000 г. предлагали такую форму регулирования профессио­нальных и предпринимательских отношений, то понимали, что это невозможно осуществить одним переключением рычага власти, с момента принятия закона.

Административная реформа началась в 2003 г. с сокращения числа лицензируемых видов дея­тельности с более чем 2000 до примерно 200. Оставшиеся без лицензирования виды деятельности и должны были перейти к саморегулированию. Такова была логика административной реформы, девизом которой была презумпция негосударственного регулирования, то есть власть должна доказывать, почему она, а не общество, должна регулировать те или иные отношения. Буквально: если общество может, то государство не имеет права регулировать.

Но общество к этому было готово слабо, и нужно было создавать условия для того, чтобы СРО постепенно принимали на себя не только права, но и обязанности. Предполагалось, что 10—15 лет государство будет курировать саморегулирование, медленно и постепенно передавая компетенции отдельным отраслям. Но государство резко опустило руки, просто бросило саморегулирование на произвол судьбы.

До 2005 г. развитие саморегулирования шло очень активно при поддержке возглавлявшего тогда Минэкономразвития России Германа Грефа. После его ухода из правительства в 2007 г. тему подхватила возглавившая министерство Эльвира Набиуллина. Но натиск недобросовестных чиновников и лобби крупного бизнеса оказался слишком сильным. В результате модель саморегулирования, вводившая­ся тогда в строительстве, была серьезно искажена. Позже практически те же лица «подвесили» внесенный в Госдуму законопроект о кодификации саморегулирования, который должен был привести все СРО к определенному единообразию. Этот законопроект, разработанный Минэкономразвития России совместно с Комитетом ГД с 2010 г., до сих пор не принят Госдумой.

- Сейчас все больше говорят о недобросовестности саморегулируемых организаций. Что не так с моделью саморегулирования, если деятельность недобросовестных СРО заметнее, чем добросовестных?

- Если в отрасли появились недобросовестные саморегулируемые организации, это не значит, что сама модель саморегулирования плохая. Это можно было бы утверждать, если бы во всех отраслях картина саморегулирования была бы одинаковой. Но в каждой из них свои специфические проблемы, связанные, как правило, с отклонениями специального отраслевого закона от общего закона о СРО и от первоначальной концепции. Ни одна из отраслей не похожа своими проблемами на другую.

Например, в оценке из-за установленного низкого уровня входа в профессию — всего 30 000 руб. взноса в компенсационный фонд — оценщиком мог стать буквально каждый, кто хотел. Низкий уровень входа привел к тому, что недобросовестные или просто некачественные оценщики (члены СРО) стали составлять большинство в СРО оценщиков. Это особенно про­явилось после начала оспаривания результатов кадастровой оценки: в судах стало возможным оспорить результаты оценки и снизить их в несколько раз, поскольку всегда можно найти оценщика, который докажет, что объект стоит в несколько раз меньше. В результате муниципалитеты недосчитываются налогов. А общество в целом наполнилось информацией о стоимости различных объектов отвратительного качества.

Попытка Национального совета по оценочной деятельности повысить квалификационные требования к оценщику за счет аттестации хотя бы экспертов, которые должны проверять работу оценщиков, привела к отчаянному столкновению интересов профессионалов-оценщиков и владельцев оценочных компании, парализовавшему работу НСОД. В СМИ появилась информация о том, что все руководство НСОД собралось «заработать на аттестации экспертов несколько десятков миллионов». Бизнесмены от оценки категорически не заинтересованы в аттестации, поскольку им необходима возможность договариваться с клиентом о цене в отчете, чтобы она могла быть не объективной величиной, а приближенной к его интересам. Поэтому бизнесмены от оценки категорически против какого-либо повышения требований к оценщикам. Вот и вся причина конфликта в НСОД.

Практически в любом отраслевом национальном объединении есть конфликт между «бизнесменами» и профессионалами. Бизнес привык ко всему за ваши деньги, а профессионал в режиме персональной материальной ответственности готов не ко всему. Наиболее ярко это, конечно, проявилось у оценщиков. Это часть естественного процесса. На все нужно время, и особенно на то, что со временем сформируется более точное определение термина «профессиональная репутация».

Для строителей, наоборот, был установлен высокий входной барьер: минимальный взнос в компенсационный фонд 300 000 руб. вне зависимости от размеров компании и, соответственно, от размеров ее рис­ков, которые по закону члены СРО должны объединить. Но поскольку закон обязал строительные СРО размещать средства компенсационного фонда в банках, а не у управляющих компаний под контролем специальных депозитариев, как в остальных отраслях, появились схемы, поз­воляющие руководителю СРО «творчески» управлять этими большими деньгами. А чтобы не было обидно членам СРО, брать с них за допуск на рынок копейки. Появились и другие, более сложные схемы для недобросовестных организаторов СРО, например, они договариваются с банком, и будущим членам СРО выдается кредит, средства которого вносятся в компенсационный фонд в том же банке. Члены такой СРО выплачивают лишь невысокий процент банку и мзду руководителю организации за допуск к работам. В результате компфонд существует только в бухгалтерских документах, а по документам, которые выданы членам СРО, их взносы являются обеспечением кредита. Угадайте, что будут делать банки, когда появится угроза взыс­каний из компфонда? Сами обратят на него взыскание? Или «честно» обратят «взыскание» на средства компфонда?

Фактически закон сейчас поз­воляет создать структуру, которая называется СРО, но на деле таковой не является, а является коммерческим проектом руководителя, магазином по продаже допусков на строи­тельный рынок. И государст­во никак не контролирует появление таких СРО: не проверяется реальность проведения собраний и какой-либо деятельности, реальное существование компенсационного фонда. А у ­Национального объединения строи­телей отняты все полномочия по конт­ролю. В результате этой полной бесконтрольности честные СРО в строительстве, которые пытаются реально выстраивать свою работу, начинают проигрывать жуликам в глазах потенциальных членов. У них есть требования к членам — у жуликов никаких, существенные членские взносы (ведь им надо содержать персонал) — у фиктивных их почти нет. Да еще приходится время от времени что-то делать в СРО: в соб­раниях участвовать, в конт­рольных органах, проверках. В результате строители как покупали лицензии, так и продолжают покупать допуски. И вот почему в Интернете не предлагают за час или день оформление мест в СРО оценщиков, аудиторов или арбитражных управляющих? Над ними гораздо больше контроля. И компфонды хранятся не на депозитах в банках, а в депозитариях, и управляются управляющими ­компаниями.

- Можно ли все-таки ожидать, что государство откажется от идеи саморегулирования и вернется к лицензированию?

- А какую задачу это позволит решить государству? Лицензирование не предполагает материальной ответственности ни лицензиата, ни лицензиа­ра. Когда лицензиаром выступает государство, то оно же и должно отвечать за лицензиата. Не исключено, что кто-нибудь догадается и подаст на государство жалобу в Европейский суд по правам человека из-за какой-нибудь управляющей компании, нарушавшей его права в ходе управления жилым домом. И государству придется ответить за качество своего лицензирования. В саморегулировании ответственность лежит на участниках рынка, но за это придется мириться с полномочиями их объединений. Лицензирование не вернуть еще по одной причине: нужно будет заново выстраи­вать федеральные органы и их территориальные структуры. Но вряд ли у государства сегодня есть на это средства. Либо как в случае с УК ЖКХ придется полагаться на губернаторов. Однако вряд ли они согласятся взять на себя лицензирование оценщиков, строителей, арбитражных управляющих, аудиторов и пр. Хотя нерадивым чиновникам надо попробовать предложить…

Что касается деятельности управляющих компаний в ЖКХ, то дела саморегулирования в ней не так плохи. Да, сторонники лицензирования апеллируют к тому, что во всех областях, где ранее вводилось обязательное саморегулирование, до того действовало лицензирование. Поэтому и здесь надо сначала ввести лицензирование, а затем передать функции саморегулируемым организациям. Хорошо, что добровольное саморегулирование на этом рынке уже есть. В результате лицензирования оно только окрепнет, потому что управляющие компании уже будут объединяться, чтобы отстаивать свои права перед государством. В частности, в законодательстве есть норма о том, что если госорган идет проверять членов СРО, то СРО тоже должно в этой проверке участвовать. И это здорово поможет управляющим компаниям в ходе бесчисленных инспекций бесчисленных контролирующих органов. Никуда от саморегулирования не деться — весь мир идет по этому пути. СРО — это представительная экономичес­кая демократия прфессионалов. А рынка без экономической демократии быть не может.

Источник: http://bankir.ru/publikacii/s/viktor-pleskachevskii-litsenzirovanie-uzhe-ne-vernut-10005099/#ixzz33Sqa0gUo